Редакторы российских СМИ рассказали, какие запреты для медиа больше всего портят им жизнь

«Планёрка» попросила главных редакторов нескольких российских СМИ ответить на вопрос: «Какие запреты, ограничения или нововведения для СМИ вас больше всего напрягают, доставляют больше всего неудобств? И есть ли что-то, что действительно стоило бы запретить СМИ?». Читаем ответы:

Тихон Дзядко, главный редактор телеканала «Дождь»*:

— СМИ не стоит ничего дополнительно запрещать. Закон о СМИ в его изначальном виде прекрасно регулировал работу СМИ. Напрягает очень много, и с каждым месяцем бессмысленных ограничений всё больше — перечислять можно долго. Сейчас главная проблема — это «закон об иноагентах».

Ирина Булгакова, главный редактор газеты «Моё!» (Воронеж):

— Первое. Одна из самых серьёзных проблем для СМИ сейчас — это юристы-экстремисты, которые наживаются на нарушенных авторских правах фотографов. Я всеми руками за то, чтобы каждый автор получал за свою работу гонорар. Но когда с нас требуют 100 тысяч за фото взрыва на заправке, которое нам в комментарии на сайте кинул какой-то неизвестный пользователь — это уже перебор. Сейчас с таким вот «правовым экстремизмом» столкнулись уже десятки редакций. Подобные вещи нужно регулировать, нужно в законе прописывать какие-то максимально возможные суммы возмещения. Далеко не каждое фото стоит 30 или 50 тысяч рублей, точнее ни одно из тех фото, за которые требуют сейчас такие деньги, их не стоит.

Второе. Возрастные пометки — это просто что-то невероятное. Меня оштрафовали на 5000 рублей за отсутствие пометки на материале, который рассказывал про то, какие народные гуляния будут проходить в городе в День Победы. Я судье задала вопрос — какой вред какому детскому организму могла нанести немаркированная информация о том, что парад будет в 10:00, а военные песни начнут петь на площади в 11:00? Судья ответить не могла, но и отделаться предупреждением — тоже. За последние полгода у нас в суде таких дел было пять, если не ошибаюсь. Причем три — за один и тот же материал, который вышел у нас в разных городах, анонсировали что-то патриотическое про Крым.

Третье. Многочисленные реестры с самой разной «запрещёнкой», которые растут какими-то невероятными темпами. И самое отвратительное, что рядовой читатель обо всём этом не имеет ни малейшего представления. Он не знает, что название какой-то организации вообще или без особой пометки в пять строк может повлечь для СМИ самые серьезные последствия. И когда наши модераторы удаляют такие комментарии, мы слышим в свой адрес обвинения в цензуре, в том, что нас «купили, продали» и прочее, прочее, прочее.

Мат — нельзя, персональные данные — нельзя, сигареты на фото — не дай Бог, бутылка спиртного — всё пропало. А люди-то помнят, что ещё несколько лет назад всё было можно. И это ещё закон об оскорблении чиновников не особо в ходу!

Четвёртое. Закон о фейках — феерическая прелесть, которая убивает журналистику на корню. Теперь мы даже не можем обещать своему источнику анонимность, положенную ему по закону. Если тема серьёзная — человек должен быть готов рискнуть всем. А много таких? Фейком можно объявить любую информацию, особенно в условиях, когда госорганы не дают этой самой информации, комментариев. Все, кто работает в полях, знают, что теперь ни один врач, ни один полицейский и рта не раскроет, чтобы что-то сообщить журналисту. В Воронеже в августе взорвался автобус — это невероятная трагедия. Информации — ноль. Мы шлём запросы в Москву регулярно. Ответов только нет. А читатели наши, меж тем, льют на нас помои — мол, работать вы не хотите.

Резюме: на горло журналистике уже наступили, дышит она с перебоями. Осталось недолго.

P.S. И вроде посмотришь, ограничения-то, вроде как, справедливые. Разве фейки — это хорошо? Нет, для любого журналиста распространить лажу — это позор. Разве оскорблять чиновника — это замечательно? Нет, это отвратительно. Разве хорошо бесплатно пользоваться трудом фотографов? Конечно, нет! Взял — плати! И стоит ли пропагандировать каких-нибудь фашиствующих неадекватов или не помечать порно? Думаю, не стоит. Вот только логика применения всех этих законов хромает и оставляет кучу возможностей для злоупотреблений, в чём и проблема.

Максим Андреев, главный редактор «АиФ-Псков»:

— Неудобство создает запрет на упоминание без сноски на статус разного рода запрещённых, экстремистских, нежелательных организаций, иноагентов, СМИ, выполняющих функции иноагентов и т.п. Поскольку этих организаций много и их список регулярно пополняется, нарушить запрет очень просто. У нас была ситуация, когда протокол от Роскомнадзора прилетел за публикацию пресс-релиза банка, в котором была упомянута организация-иноагент.

Также проблема в распространении нецензурной брани, вернее, в том, как это трактует Роскомнадзор. У нас и у коллег были ситуации, когда штрафуют не за мат в публикации или в комментариях на сайте, а за гиперссылку, которая ведет на страницу в соцсети, где в комментариях есть мат. Никакие доводы о том, что ссылка — это не информация, содержащая брань, и что СМИ не может отвечать за соцсеть, не действует: у Роскомнадзора есть какое-то письмо на этот счёт, суд принимают его как данность.

Ни о каких новых запретах предлагаю даже не думать: и с этими перебор.

Дмитрий Колезев, главный редактор Republic*:

— Republic — СМИ, внесённое в реестр иностранных агентов, поэтому нас, естественно, больше всего раздражает требование маркировать каждый материал и пост в соцсетях уведомлением про «ДАННОЕ СООБЩЕНИЕ». Появившись в нашей жизни, эта норма без сомнения затмила все остальные ограничения и требования законодательства. С большим отставанием от неё в моем личном чарте следуют: требования помечать других иноагентов и запрещенные организации; запрет описывать способы совершения самоубийства; запрет на любые указания на личность ребёнка, пострадавшего от преступления или подозреваемого в совершении преступления.

Что нужно запретить в СМИ? Не нужно СМИ ничего запрещать. Существующих запретов хватает с избытком. Половину запретов и ограничений можно отменить, откатить ситуацию с запретами лет на 15 назад, и будет лучше для всех. И для журналистов, и для аудитории, и в конечном счёте для государства. Вообще, я бы доверил надзор за соблюдением законодательства о СМИ общественному органу, как, например, в Германии. Когда этим занимается государство, у чиновников которого есть свои KPI и плановые показатели, это неизбежно скатывается в абсурд.

Владимир Меркушев, главный редактор газеты «Новости Югры» (Ханты-Мансийск):

— Напрягают два момента. Первый — необходимость модерировать, удалять комментарии. В электронных СМИ практически их не осталось, все в соцсетях, и там нет никаких ограничений.

Второй — слишком много формальностей по закону о СМИ, которые необходимо соблюдать. Регистрация, уставы, протоколы, смена адреса — уже проблема. Ещё обязательные экземпляры. Часть таких положений точно можно отменить.

Людмила Кейбол, главный редактор газеты «Змеиногорский вестник» (Алтайский край):

— Самой большой проблемой для СМИ считаю появление понятия «СМИ-иноагенты». С моей точки зрения, этот закон невнятный и требует доработки. Разумеется, каждое государство должно защищать себя от иностранного вмешательства в собственную жизнь. Но правовые критерии включения в список «СМИ-иноагенты» должны быть конкретизированы. И только получение грантов от международных фондов не может быть основанием для этого. Ведь направления финансирования проектов бывают разными. Одни СМИ могут получить средства для организации помощи детям или людям в сложной жизненной ситуации, а кто-то получает их на участие в организации каких-то беспорядков в нашей стране, что, разумеется, недопустимо. Надеюсь, что сейчас, когда прозвучало, что президент РФ согласен обсудить данную проблему с сообществом СМИ, есть надежда на более внимательный подход к данному вопросу.

Большой проблемой для провинциальных СМИ являются экономические проблемы: возникли проблемы в бизнесе (пандемия!), следом рушится рекламный рынок и бюджеты редакций. Помощь правительства РФ, к сожалению, не распространяется на все СМИ. Поэтому многие мои коллеги сегодня заняты одним: судорожным поиском финансовых средств для работы редакций. И это не способствует решению социальных задач, что является основной задачей СМИ.

Что касается вопроса о возможности запрета чего-либо в СМИ, скажу так: все возможные ограничения прописаны в законе о СМИ. Возможно, следует повысить ответственность за размещение фейковой информации в сети. Законодательные акты вроде бы имеются, но они пока реально не работают, особенно в провинции. И эта информация, особенно та, что касается вакцинации от коронавируса, наносит огромный вред пользователям сети. И я, и мои коллеги совсем не против разных точек зрения на вопрос вакцинации, но вал фейков настолько велик и зачастую откровенно нелеп. Так, например, наши земляки в сети вполне всерьёз обсуждали в сентябре-октябре 2021 года, что «заражение ковидом осуществляется с самолётов» и «через туманы»!

Таисия Бекбулатова, главный редактор интернет-журнала «Холод»*:

— Очевидно, что самый болезненный удар для СМИ — это объявление иноагентом или нежелательной организацией (фактически ликвидация). Но и без этого проблем хватает, их все просто не удержать в голове. Поэтому у нас все сложные тексты перед публикацией читает юрист. Запрещать бы ничего не стала, хватит с нас запретов.

Виктория Никитченко, главный редактор газеты «Крестьянин» (Ростов-на-Дону):

— Меня напрягают все последние ограничения и нововведения, и это уже нервное. Журналистов обложили запретами, как волков красными флажками. Если раньше настольной книгой у нас был только закон о СМИ, то теперь стола не хватит для всех законов, прямо или косвенно регламентирующих деятельность журналистов. Об экстремизме, терроризме, об информации, о защите детей от информации, о персональных данных, о рекламе, о выборах, о гостайне, об оскорблении чувств верующих, об оскорблении представителей власти, о призывах к нарушению территориальной целостности, об иноагентах и т.д. и т.п.

Дело не в том, что журналистов хлебом не корми, а дай оскорбить чьи-то чувства или как-то по-другому злоупотребить свободой слова. Проблема в избыточности правового регулирования, неоднозначности большинства формулировок законов, их широкой трактовке и оценочности. И журналистское сообщество, анализируя правоприменительную практику, понимает: привлечь можно любое СМИ, коли на то будет желание. Это занесённый топор над головой.

Часто этим законам вообще невозможно следовать, потому что их принимали люди, плохо представляющие себе суть работы журналиста. Хотя, не исключаю, что и задачи такой не стояло — разработать справедливый закон. Просто нужен короткий поводок для борзописцев. Вспомним весенние идеи замдиректора Росгвардии Олега Плохого, предложившего аккредитовывать СМИ на митинги и выделять для журналистов «компактное расположение» во время протестов. Стойте в сторонке и ничего руками не трогайте, а то «снег башка попадёт». Таков посыл.

Законодательство в медиасфере не должно парализовывать желание освещать острые социальные проблемы. По моему глубокому убеждению, послушный журналист — это оксюморон. Как живой труп — классический пример из школьной программы.

Оксана Маклакова, главный редактор портала E1 (Екатеринбург):

— Безусловно, бесит кампания по превращению всех и вся в иноагенты. Во-первых, этот статус, которым будто хотят заклеймить, отравляет и без того не самую лёгкую жизнь многих важных и нужных НКО (я глубоко убеждена, что многие и многие вещи могут делать только НКО, в частности, это касается работы с уязвимыми группами — государство туда просто не зайдёт, не пролезет).

Во-вторых, мы, как журналисты, обязаны постоянно мониторить и отслеживать этот пополняемый список, потому что если мы пишем про то или иное НКО, то мы обязаны в тексте указать, что ему присвоен статус иноагента, если это так.

Но ок, мы отследим и в скобочках укажем всё, что нужно. Но я боюсь (реально боюсь), что многие журналисты просто перестанут писать — про помощь людям с ВИЧ, про политзаключённых, про ЛГБТ, про тех, кто пытается сохранить память о репрессированных. Перестанут, чтобы самим не попасть под какое-либо нарушение. Просто от греха подальше.

Что ещё? Ещё стало очень легко обвинить СМИ в чем угодно — от гей-пропаганды до экстремизма. Этих историй только у нашей редакции так много, что можно лекцию прочитать. Мы выпускаем текст о том, как в однополых парах воспитывают детей, и через неделю с меня приходят брать объяснение. Мы рассказываем о жестокости подростков, совершавших нападение в Сухом Логу, и нас вызывают в суд как ответчиков — потому что мы якобы пропагандируем насилие и жестокость.

Вы спрашиваете, что ещё стоило бы запретить? Я отвечу так — давно пора запретить запрещать. Всё остальное уже запретили.

*Включен Минюстом в список СМИ-«иноагентов»